Щупальцеротый ждёт меня там. Миг — и мы перемещаемся на вершину заснеженной горы. Он указывает на вакидзаси, воткнутый в сугроб. А я и не заметил, как его потерял…

Поднимаю клинок, и он оборачивается змеёй. Она обвивает моё предплечье, начинает пульсировать, а затем вонзается ядовитыми зубами чуть выше локтя и падает замертво.

— Что ты сделал?

— То же, что и ты. Изменил реальность. Нужно просто захотеть этого. Но я — твоё создание, и умею лишь малость. С помощью Сердца ты создал всё это. И ты же можешь всё изменить.

— Не могу.

— Просто забыл. Вспомнишь.

— Но как?! — выкрикиваю я, чувствуя, как укус начинает невыносимо болеть.

— Я не могу сказать, вор. Таковы правила. Правила, которые ты сам установил.

— А Пёс… Он научился?

— Да.

— Но ему ты помог?

— Нет. Ни я, ни кто-либо другой из моих братьев и твоих детей. Он всё сделал сам. Хотя Сердца у него не было.

— У меня его тоже нет!

— Ты не понимаешь…

— А ты ничего не объясняешь!

— Я же сказал — не могу. Таковы правила.

— Что будет, если ты их нарушишь?

— Равновесие падёт. Мир, который создало Сердце, будет уничтожен. Окончательно. И не сможет родиться заново. Придёт вьюга теней, и она пожрёт всё.

Зрение заволакивает, и я проваливаюсь в беспамятство.

Впервые за долгое время меня разбудил солнечный свет. Слабый, как на рассвете — но такой приятный… Я открываю глаза и вижу сиреневое небо.

Я очутился на небольшом, заброшенном и заросшем травами дворе, перед полуразрушенным домом. Ворота за мной некогда были солидными, но теперь от них остались лишь столбы и несколько мощных, ныне полусгнивших досок. Одна из них свисала на ржавой петле и, поскрипывая, болталась при лёгком, морозном ветре.

Было очень холодно. Следовало согреться…

Я вошёл в дом, толкнув едва держащуюся дверь и замер, увидев того, кто сидит возле осыпавшегося очага.

— Ах ты @#$%! — выругался фэйри, подлетая ближе, — Долбанный длинноног! Где ты был?! Как мы здесь очутились?!

— Хайме?! — я был удивлён не меньше его, — Ты… Я…

— Ты, я! — передразнил меня коротышка, и требовательно пропищал, — Ну?! Я жду ответов!

— Я не знаю.

— Блеск!

— Я же просил тебя остаться с Григорием. Как ты…

— Я и остался! Просто… В какой-то момент мир померк и я оказался тут.

— И сколько… Сколько времени прошло с того момента?

— Неделя, две — я не знаю! Не считал! Много! Я часто бывал в астрале, но отсюда сбежать не смог! Что-то блокирует эту грань моих способностей.

— Это Навь.

— Я и без тебя понял, идиот! Но она другая! Что мы тут делаем?

— Я должен забрать отсюда Секиру.

— В Яви что, оружие перевелось?

— Это не обычное оружие. Секира когда-то принадлежала Перуну. Это Исток клана.

Фэйри на такое заявление лишь присвистнул.

— Ладно, считай, тебе удалось меня удивить. И я не буду злиться на то, что заставил так долго ждать! Где спрятана эта твоя секира?

— Если бы я знал…

— Великолепно! — фыркнул фэйри, — Но хоть какой-то план у тебя есть, дылда?

Пошёл снег. Мы брели через лес. Густой, с огромными, подпирающими небо соснами.

Внутри меня поселилось странное, тревожное и гнетущее ощущение. Будто я потерял кого-то близкого, или… Потеряю в скором времени.

Хлопья снега танцевали в воздухе, липли к лицу и таяли.

Мы брели и брели, не делая перерывов и не останавливаясь. Есть по-прежнему не хотелось.

Через какое-то время я увидел за деревьями возвышенность и взобрался на неё. Солнце уже перевалило зенит, и мне удалось разглядеть невдалеке гору. От неё нас отделял не слишком широкий участок леса и…Нечто, напоминающее каменный сад. Но всё это было несущественным.

Я скорее почувствовал, чем услышал, странный звук, исходящий из недр каменного гиганта. И впервые за то время, пока нахожусь в Нави, понял — это оно.

Секира. Она находилась там, я знал это!

Оставалось только понять — как её оттуда достать?

Мы начали спуск. Через некоторое время найденная тропа привела нас вниз, где начался сад камней.

Это были старые, потрескавшиеся от времени и под влиянием стихий каменные менгиры, покрытые сложной вязью символов. Меду ними стояли старые, заросшие мхом деревянные тотемы. Каждый из них венчал череп неизвестных мне созданий.

Раскиданы каменные и деревянные изваяния были хаотично и пробираясь между ними я ощущал исходящую от древних структур мощь. Она была… Спящей, но от этого не менее опасной.

— Ты всё же пришёл.

Голос, раздавшийся из-за спины, заставил меня резко развернуться и вскинуть оружие.

Щупальцеротый невозмутимо стоял в десятке шагов.

— Ты смог изменить Навь, вор. Значит, сможешь забрать то, за чем пришёл. Секиру.

— А как же твой долг? Разве не должен ты её защищать?

— Должен, — Хармонгер завёл руки за спину и достал оттуда уже знакомые мне молнии, — И это последнее, что я сделаю.

Его рывок был резким. Настолько, что я не успел подставить клинок под оставляющий шлейф удар красной молнии.

По груди пролегла кровавая полоса. Но я не упал. Успел угадать движение ещё в зародыше и отпрыгнул назад, спасаясь от неминуемой гибели. Отбил второй удар и обратным движением рубанул Щупальцеротого по лицу. Тот успел отдёрнуть голову, и вместо того, чтобы срезать тентакли с лица воина, оружие самым кончиком попало в край шлема, сорвав его с головы.

Зрелище, скажу я вам, было далеко не из приятных…

Склизкие щупальца росли из подбородка создания, а его рот напоминал акулью пасть, усеянную несколькими рядами зубов. Пасть, чьи края были покрыты кровавыми струпьями и язвами. Вместо носа — провал. И лишь глаза не вызывали у меня отторжения… Ярко-синие и живые.

Насмешливые.

Мы снова скрестили оружие, обменявшись семью ударами, и разошлись. Затем ещё раз, и ещё. Опыта у меня было немного, и если бы не долгая практика перед походом в Эльдорадо — я давно был бы мёртв…

Ведь поддаваться мне, несмотря на сказанное ранее, Хармонгер явно не собирался.

Схватка проходила в полной тишине, нарушаемой лишь треском скрещенного оружия. Фэйри, в этот раз на редкость немногословный, летал меж менгиров и пару раз порывался мне помочь, но двигающийся удивительно легко для своего массивного телосложения и тяжёлой брони Щупальцеротый лишь взмахивал рукой, и дуэнде относил сильный порыв ветра.

Вот ведь гадство, как же сейчас не хватает умения прыгать!

Мой противник сделал пируэт и снова неожиданно рванул вперёд. Вывернув руку, я встретил косой удар, заставив красную молнию скользнуть сверху вниз по гладкой синеватой стали своего клинка. Она почти не встретила сопротивления, и не ожидавший этого Щупальцеротый едва не потерял равновесие, слишком подавшись вперёд.

Полагаю, он даже успел удивиться — куда я делся?

Меня уже не было там, где, следовало находиться. Кувыркнувшись, я ушел за спину Хармонгера, перевернул вакидзаси в руке и рубанул его сзади по колену, в сочленение металлических пластин. Послышался жуткий хруст, и хранитель секиры упал — тяжело и неудобно, придавив весом здоровенного тела в доспехах руку с красной молнией. Попытался освободить её — но шанса не получил. Развернувшись, я вновь крутанул клинок и вогнал его в шею противника, перерубая тому позвонки.

И совершенно забыл о белой молнии, которую на последнем издыхании Щупальцеротый вонзил мне в грудь…

Ничего не происходило. Лишь снег падал с неба на моё лицо.

— Ты жив! — Хайме показался в поле зрения.

— Не… уверен…

— Тихо, длинноног, поменьше болтай. Дело дрянь, если честно. Ты потерял много крови, и… Ты прости, приятель, но жить тебе осталось недолго, судя по всему. Рана просто ужасная…

Я зашёлся кровавым кашлем и понял — он прав.

— Тогда с-смысл… Молчать? Ум-мирать в тиш-шине… Грус-стно.